Ирина Торкунова (Цуренко): «Мы должны больше внимания обращать на русское искусство»

Коллекционер знаменитого кузнецовского фарфора о своем увлечении и предстоящей выставке в Москве

Сегодня, 22 января, во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного  искусства открывается выставка «Русский фаянс и фарфор империи Кузнецовых». Товарищество  Матвея Сидоровича Кузнецова было одним из самых крупных фарфорово-фаянсовых производств Российской империи конца XIX – начала XX века. Кузнецов хорошо понимал вкус среднего класса Российской империи, ассортимент выпускаемых им изделий был очень разнообразен, при этом не в ущерб качеству. В 2010 году вышла первая книга Ирины Торкуновой (Цуренко), посвященная произведениям, выпускавшимся знаменитым фабрикантом, а в конце 2015 года вторая – «Русский фаянс и фарфор империи Кузнецовых (частное собрание). Из прошлого в будущее». О сложностях собирательства фарфора, новой книге и о том, что мы увидим на выставке, ответственный редактор «НГ-Антракт» Любовь ПУЛИКОВА и поговорила с коллекционером Ириной Торкуновой (Цуренко).

– Как и когда началось создание вашей коллекции?

– В середине 1980-х годов. Я вообще собираю все русское, у меня, например, есть гжельская майолика. И сине-белая гжель, которую когда-то собирали решительно все, и желто-зеленая гжельская майолика, и коричневая гжель грубого обжига, которая мало у кого есть. Как и любой коллекционер, я ходила по развалам, рынкам и однажды абсолютно случайно наткнулась на первую фигурку Кузнецова – «Парубок, обнимающий девушку», – очень живописную и красочную. 

Вещь была яркая и завораживающая. Кузнецовых мало кто знал, и денег особых не просили. И вот я подумала – почему бы не украсить кухню этакой красотой? Так началось коллекционирование. 

– А где вы находили кузнецовский фарфор?

– Со временем интерес рос и захотелось раскрыть загадку: кто же вы, такой далекий от нас и близкий мне Кузнецов? Уже предметно занялась поисками: в разных городах бывшего Советского Союза, везде, где было возможно. Часто ходила по выходным на Измайловский вернисаж, а зимы, я скажу, тогда были более крепкие, чем сейчас. Все эти походы – это своеобразная охота, азарт: только бы прикоснуться к новой яркой вещице. Позже появились антикварные салоны в ЦДХ. Я спрашивала  у продавцов, есть ли у них Кузнецов. 

Мне отвечали, что нет.  Говорю им: «Почему нет?» В ответ: «Ой, есть у меня в Питере какая-то фигурка». – «А почему не привезли?» Они: «Нет спроса». «Я ваш спрос!» – заявляла я. Поэтому первые годы, фактически до выхода моей первой книги, я была чуть ли не единственной, кто покупал Кузнецовых. А после того как в 2010 году вышла книга, коллекционеры им заинтересовались. Меня, конечно, радует, что люди узнали о Кузнецовых. 

В моих книгах собрана самая полная информация о нем и его фарфоре. К примеру, есть печати, с помощью которых каждый может идентифицировать свою вещь. Честно говоря, мы должны больше обращать внимания на русское искусство, ведь у нас больше, чем у других, талантливых мастеров. Таких, как Кузнецов, которым так пренебрегали в середине 1950-х годов, считая мещанством и дурновкусием. Его действительно покупал средний класс, он и в XIX веке был «не для богатых». Однако Кузнецов, выйдя из крестьян, стал поставщиком императорского двора, получил Большую золотую медаль на выставке в Париже.

– Какие сюжеты любил Кузнецов, какие из них пользовались популярностью у покупателей?

– Его произведения очень  разнообразные, отражающие всю жизнь России. Покупатели могли найти что угодно – на любой вкус. Масленицы в виде розанов, тыкв, ананасов, коров стояли почти в каждом доме, потому что все это было доступно по цене, очень красиво и могло украсить дом –  кухню, столовую. Кузнецовский фарфор был и у бедных, и у среднего класса – все зависело от финансовых возможностей людей. Его производство распространилось по всей России, и ассортимент фигурок очень расширился. 

Есть очень нежная, трогательная «Пасхальная серия»: вот фигурка «Малыш с пасхальным сюрпризом» – подставка для яйца.  Большинство из кузнецовских произведений были утилитарными – подсвечники, спичечницы, пепельницы, сигарницы, перовницы (подставки для перьев) или карандашницы. Причем сигарница часто имела три отделения: одно для кусочка сигары, который отрезали, место для спичек и место для пепла. 

Мне нравится, что Кузнецов в своих скульптурках отображает быт простых людей – у него разносчики, гончары, прядильщики…

Когда вещи прикладные и ими пользуешься, то складывается целый мир, который в себя затягивает, в который ты углубляешься и откуда трудно возвращаться. Кузнецовский фарфор – словно волшебство, будоражащее воображение, и ты как бы перемещаешься в прошлый мир, где жили современники мастера. А эта жизнь была пусть простая, но увлекательная, раскрашенная яркими красками, такая искренняя. В те времена, когда вставал вопрос, что подарить, человек мог пойти и сделать заказ на фабрике Кузнецовых, где ему изготавливали предмет-красоту.

– А какую часть коллекции вы покажете на выставке?

– Я покажу всю коллекцию – более 460 предметов. Просто хочу, чтобы люди это увидели. Это некоммерческий проект. Выставка организована при поддержке Российской академии искусств.

– Можно ли считать ваше собрание кузнецовского фарфора наиболее полным в мире? Или есть коллекции, сопоставимые по объему?

– Я этого не знаю, хотя занимаюсь кузнецовским фаянсом и фарфором, как сказала, с середины 80-х. И моя коллекция максимально отображает все возможные пути и все направления, которыми занималось товарищество Кузнецовых. 

Многие любят его чашки, сервизы, но я не собираю посуду целенаправленно. На открывающейся выставке художнику-декоратору была поставлена  задача: люди должны прийти и попасть в сказку. Каждый зал у нас имеет собственное название, и в каждом будет абсолютно своя тематика и совершенно разные цвета и оформление. Надеюсь, выставка понравится.

– А вы при создании коллекции пользовались услугами арт-дилеров, экспертов?

– Никогда! Я никогда ни на кого не ориентируюсь. Если пользоваться услугами арт-дилеров, то это значит, что люди вкладывают деньги, идет коммерциализация того, что они покупают.

– То есть вы ориентировались исключительно на свой вкус?

– Я просто делаю то, что мне нравится, люблю и создаю то пространство, в котором мне комфортно жить. Я вообще музыкант, а они создают мир свой и своей семьи.

– С какими трудностями вам пришлось столкнуться при создании коллекции?

– Фарфор – очень хрупкий материал. А что пережила наша страна начиная с 1917 года? Революция, война, бомбежки. Что лучше всего сохранилось? Серебро, особенно столовое, бронза, картины – их можно было скрутить, спрятать, а фарфор и мебель пострадали больше всего. Мебель жгли, чтобы согреться, а представьте себе фарфоровые фигурки. Сразу возникают трещины, отлетают головы. У меня многие фигуры отреставрированные. Очень часто я покупала вообще в осколках, в мешках. Брала мешок и шла к реставратору с вопросом – можно ли это поднять? Стоит ли это покупать? 

У меня есть фигурка «Игра в карты», которую я купила на антикварном салоне у частного коллекционера, и он мне сказал, что она приехала из Франции. Так вот,  это единственная фигура, которая досталась мне в идеальном состоянии. 

Есть предметы, мелочи, которые мне подарили друзья. К примеру, кувшин «На солнечном лугу» от маминой подруги. Она жива, ей 92 года, и она подарила мне этот кузнецовский кувшин. Этот сердечный жест очень дорог мне. 

– Это ваше первое сотрудничество с музеями?

– И, видимо, последнее. Это совершенно непосильно. Когда я представляла себе выставку, то не думала, что будет так непросто.   

– Каким тиражом вы издали вашу новую книгу?

– Всего 1000 экземпляров и без переиздания, так же как и первая. И на сегодняшний день осталась только половина тиража. Замечу еще, что нынешнее издание в отличие от первой книги вышло на двух языках –  русском и английском.

Источник: www.ng.ru